Неточные совпадения
Он видел, что «общественное движение» возрастает; люди как будто готовились к парадному смотру, ждали, что скоро чей-то зычный голос позовет их на Красную площадь к монументу бронзовых героев Минина, Пожарского, позовет и с Лобного места грозно спросит всех о символе
веры. Все
горячее спорили, все чаще ставился вопрос...
Долго шептали они, много раз бабушка крестила и целовала Марфеньку, пока наконец та заснула на ее плече. Бабушка тихо сложила ее голову на подушку, потом уже встала и молилась в слезах, призывая благословение на новое счастье и новую жизнь своей внучки. Но еще жарче молилась она о
Вере. С мыслью о ней она подолгу склоняла седую голову к подножию креста и шептала
горячую молитву.
— Мы опять заводим эту нескончаемую полемику,
Вера! Мы сошлись в последний раз сегодня — вы сами говорите. Надо же кончить как-нибудь эту томительную пытку и сойти с
горячих угольев!
Райский почти не спал целую ночь и на другой день явился в кабинет бабушки с сухими и
горячими глазами. День был ясный. Все собрались к чаю.
Вера весело поздоровалась с ним. Он лихорадочно пожал ей руку и пристально поглядел ей в глаза. Она — ничего, ясна и покойна…
Графиня Катерина Ивановна, как это ни странно было и как ни мало это шло к ее характеру, была
горячая сторонница того учения, по которому считалось, что сущность христианства заключается в
вере в искупление.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой
горячей минувшей жизни, о такой страстной
вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, — в то же время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более.
Катерина Васильевна ничего не отвечает на это, только в глазах ее сверкает злое выражение. «Какая ты
горячая, Катя; ты хуже меня, — говорит
Вера Павловна.
Разумеется, с другими, например, с
Верою Павловною, не годилось вести дело так медленно. Но каждый темперамент имеет свои особые требования: если
горячий человек раздражается медленною систематичностью, то тихий человек возмущается крутою резкостью.
Что за чудо? Лопухов не умел вспомнить ничего, чем бы мог оскорбить его, да это и не было возможно, при их уважении друг к другу, при
горячей дружбе.
Вера Павловна тоже очень усердно вспоминала, не она ли чем оскорбила его, и тоже не могла ничего отыскать, и тоже знала, по той же причине, как у мужа, что это невозможно с ее стороны.
Горячая православная
вера, необыкновенная доброта и заботливость, чувство достоинства, возвышавшее ее над положением прислуги и превращавшее ее в члена семьи.
Я действительно в сны не верил. Спокойная ирония отца вытравила во мне ходячие предрассудки. Но этот сон был особенный. В него незачем было верить или не верить: я его чувствовал в себе… В воображении все виднелась серая фигурка на белом снегу, сердце все еще замирало, а в груди при воспоминании переливалась
горячая волна. Дело было не в
вере или неверии, а в том, что я не мог и не хотел примириться с мыслью, что этой девочки совсем нет на свете.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой
горячей минувшей жизни, о такой страстной
вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и свою науку, что я знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними — в то же время убежденный всем сердцем своим в том, что все это уже давно кладбище и никак не более».
Всё, впрочем, разрешилось чрезвычайною и
горячею просьбой к
Вере, чтобы завтра утром, с первой машиной, в семь часов, постучались к нему в комнату.
— Ну, Яшенька, и зададим мы кержакам
горячего до слез!.. — хвастливо повторял он, ерзая по лошадиной спине. — Всю ихнюю стариковскую
веру вверх дном поставим… Уважим в лучшем виде! Хорошо, что ты на меня натакался, Яша, а то одному-то тебе где бы сладить… Э-э, мотри: ведь это наш Шишка пехтурой в город копотит! Он…
Как хохол, он говорил о людях беззлобно, считая всех виноватыми в дурном устройстве жизни, но
вера в новую жизнь была у него не так
горяча, как у Андрея, и не так ярка.
Слова — полиция, обыск, тюрьма, суд, Сибирь, — слова, постоянно звучавшие в их беседах о гонении за
веру, падали на душу мне
горячими углями, разжигая симпатию и сочувствие к этим старикам; прочитанные книги научили меня уважать людей, упорных в достижении своих целей, ценить духовную стойкость.
Долинский нашел чай и позвал старуху. Принесли
горячей воды, и
Вера Сергеевна села делать чай. Пришла и горничная с большим узлом в салфетке.
Вера Сергеевна стала разбирать узел: там была розовая подушечка в ажурном чехле, кисея, собранная буфами, для того, чтобы ею обтянуть стол; множество гирлянд, великолепный букет и венок из живых роз на голову.
Чтобы как-нибудь развлечься, он занялся с Басистовым, много с ним разговаривал и нашел в нем
горячего, живого малого, с восторженными надеждами и не тронутой еще
верой.
Схватили меня, обняли — и поплыл человек, тая во множестве
горячих дыханий. Не было земли под ногами моими, и не было меня, и времени не было тогда, но только — радость, необъятная, как небеса. Был я раскалённым углём пламенной
веры, был незаметен и велик, подобно всем, окружавшим меня во время общего полёта нашего.
Вера (быстро, требовательно). Вы — героический характер, вы должны! Я уже составила план… Вы меня спрячете где-нибудь, потом придёте сюда и скажете им
горячую речь… скажете, что они не имеют права распоряжаться судьбою девушки и что вы не позволите насиловать её сердца. Вы не любите меня, но готовы отдать жизнь за мою свободу. Вы скажите им всё, что нужно, уж там догадаетесь — что! Они тогда заплачут, а вы будете моим другом на всю жизнь, поняли?
В саду пахло
горячими вишнями. Уже зашло солнце, жаровню унесли, но все еще в воздухе держался этот приятный, сладковатый запах.
Вера сидела на скамье и смотрела, как новый работник, молодой прохожий солдат, делал, по ее приказанию, дорожки. Он резал лопатой дерн и бросал его в тачку.
«Что же я о нем знаю? — шепотом спрашивала себя
Вера Львовна, сжимая руками
горячий лоб.
Вслед за таким началом почтенный миссионер, решивший, вероятно, что «рыбка клюнула», еще
горячее продолжал говорить о значении католичества и говорил бы, конечно, весьма долго, если бы Ашанин, уставший от этой беседы и раздосадованный, что эти патеры принимают его за дурака, готового променять свою
веру благодаря непрошенным наставлениям, не перебил оратора на одном из патетических периодов насмешливым восклицанием...
Старику нравилась
горячая, светлая
вера юнца, а Володя невольно проникался уважением к этому скромному рыцарю долга, к этому вечному труженику, труды которого даже и не вознаграждаются, к этому добряку, несмотря на часто напускаемую им на себя личину суровости.
— Тебя-то зачем нелегкая сюда принесла? Ты-то зачем, покинувши дела, помчался с этим проходимцем? Слушал я его, насказал сказок с три короба, только мало я
веры даю им. Ты-то, спрашиваю я, ты-то зачем пожаловал? В такое
горячее время… Теперь, пожалуй, там у нас все дело станет.
Все из книг узнал и все воочию видел Герасим, обо всем
горячий искатель истины сто раз передумал, а правой спасительной
веры так-таки и не нашел. Везде заблужденье, всюду антихрист… И запала ему на душу тяжелая дума: «Нет, видно, больше истинной
веры, все, видно, растлено прелестью врага Божия. Покинул свой мир Господь вседержитель, предал его во власть сатаны…» И в душевном отчаянье, в злобе и ненависти покинул он странство…
Все рассыпались по роще, ломая для костра нижние сухие сучья осин. Роща огласилась треском, говором и смехом. Сучья стаскивались к берегу сажалки, где
Вера и Соня разводили костер. Огонь запрыгал по трещавшим сучьям, освещая кусты и нижние ветви ближайших осин; между вершинами синело темное звездное небо; с костра вместе с дымом срывались искры и гасли далеко вверху.
Вера отгребла в сторону
горячий уголь и положила в него картофелины.
Живо вспомнились ему все переходы их бесед в Кладенце… С того времени многое запало ему в совесть, под
горячим обаянием
веры в народ и жалости к нему этого горюна, считающего себя теперь счастливцем.
К ночи Ордынцев лежал в сильной мигрени.
Вера Дмитриевна ухаживала за ним, клала на голову
горячие компрессы. С бережной любовью она вглядывалась в полумраке в его бледный, холодный лоб и думала, какой это хрупкий и тонкий инструмент — сильно работающий, мозг, и как нужно его лелеять.
Глубокой
веры; вот чего! Что, в самом деле, значит наша личная способность, охота, воля, когда у нас нет никакой подкладки, никакой основы, как говорит Степа? С тех пор, как около меня Степа и Лизавета Петровна, я ежесекундно чувствую
горячую потребность схватиться за такую основу, которая бы зависела от меня лично. Без этого никакая доброта, никакое раскаяние, никакие слезы не возродят меня.
Это большей частью молодые люди с здоровыми кулаками, с полною
верой в будущность и с
горячею любовью к своему делу, но есть между ними двое, на висках которых давно уже показались седины, а именно: делегат от просвирни, дьячок Ижеесишенский и приказчик из живорыбного садка Трифон Петров, двадцать пять лет не отходя от места живущий у своего дяди в племянниках.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой
горячей минувшей жизни, о такой страстной
вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними — в то же время убежденный всем сердцем в том, что все это уже давно кладбище и никак не более».
— А отчего? —
горячее перебил Щелоков. — Отчего? Оттого, что вы все так постыдно равнодушны к самому высшему благу… к свободе совести! Для вас говорить о вопросах
веры, о других исповеданиях, о том, как насилуется совесть сотен тысяч, — праздные, почти неприличные для передового человека вопросы.
Но когда я увидел эти милые лица, эти глаза, полные
веры и
горячей мольбы о дружеском совете, когда я узрел перед собою эту богатую ниву, уже вспаханную и ждущую только благого сева, — мое сердце загорелось восторгом, жалостью и любовью.